Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]
СОФЬЯ БОРИСОВНА. У тебя красиво получилось. Не привыкай. Прощай, Зоя, прощай.
ЗОЯ. Прощайте, Софья Борисовна, спасибо вам за все. Дай бог вам здоровья и вам пенсию прибавили.
Они целуются, и старая женщина, заплакав, уходит по своему делу.
Появляется Андрей.
АНДРЕЙ. Пошли?
ЗОЯ. Пошли.
АНДРЕЙ. Только там лестница узкая, запачкаешь платье.
ЗОЯ. Пускай. Я ведь принарядилась, как на свадьбу.
Они уходят и через некоторое время показываются на крыше.
Небо потемнело.
Внизу в комнате за маленьким столиком сидят Гена и Саша. Таня собирает стол.
САША. Таня, где Зоя?
ТАНЯ. Побежала куда-то с Андреем. Сейчас придет.
САША. Гена, как бы нам собраться на рыбалку.
ГЕНА. Да, в любой день. Только скажи, мы поедем.
САША. Да, хорошо бы!
ГЕНА. Жалко.
САША. Чего жалко?
ГЕНА. Зоя уезжает.
САША. Грустно. Ты верно это заметил. Выпьем.
На крыше.
ЗОЯ. Андрей! Здесь замечательно.
АНДРЕЙ. Белые ночи пошли на убыль.
ЗОЯ. Уже?
АНДРЕЙ. Видишь, как темно. Сегодня первый раз после перерыва на белые ночи зажгутся ленинградские фонари.
ЗОЯ. Это и есть твой сюрприз?
АНДРЕЙ. Двадцать тысяч фонарей и все разом.
ЗОЯ. Скоро?
АНДРЕЙ. Скоро.
ЗОЯ. А что мы будем делать?
АНДРЕЙ. Я буду тебе читать стихи.
ЗОЯ. Давай!
АНДРЕЙ
За горами, лесами,
За дорогами пыльными,
За холмами могильными —
Под другими цветешь небесами…
И когда забелеет гора,
Дол оденется зеленью вешнею,
Вспоминаю с печалью нездешнею
Все было мое, как вчера…
В снах печальных тебя узнаю
И сжимаю руками моими
Чародейную руку твою,
Повторяя далекое имя.
ЗОЯ. А я думала, ты свои прочтешь.
АНДРЕЙ. Тсс!
ЗОЯ. Сейчас?
Загораются по улицам, по рекам и каналам фонари.
Ах, Андрей! (Обнимает его.)
АНДРЕЙ. Не трогай меня, а то мы скатимся вниз.
ЗОЯ. А что внизу?
АНДРЕЙ. Асфальт, двадцать пять метров.
ЗОЯ. Если упасть — насмерть?
АНДРЕЙ. Конечно.
Зоя вздрагивает и делает движение в сторону. Андрей хватает ее за руку.
Что ты делаешь?
ЗОЯ. Андрей! Смерть неизбежна, так лучше сейчас!
Андрей хватает ее за плечи.
Отпусти, Андрей, отпусти!
Андрей ведет ее перед собой к нише чердачного проема. Зоя в слезах.
ЗОЯ. Ты просто трус!
Андрей одним прыжком выскакивает на крышу и, громыхая жестью, бежит… Зоя издает такой душераздирающий крик отчаяния, что Андрей бросается назад. Зоя плачет навзрыд.
АНДРЕЙ. Я здесь. Не плачь.
ЗОЯ (успокаиваясь). Ты бы в самом деле кинулся вниз, Андрей?
АНДРЕЙ. Упал бы, сам бы скатился.
ЗОЯ. Мы с тобой самые глупые дети на свете.
АНДРЕЙ. Ты слышишь, планета летит…
Андрей протягивает руку, показывая, как планета летит.
ЗОЯ. Куда летит?
АНДРЕЙ. Я не знаю.
ЗОЯ. Там Азия, большая Азия. Здесь маленькая Европа, там Африка, а там Америка, и всюду огни городов, представляешь, всюду слезы отчаяния и счастья… Жизнь, жизнь, жизнь.
Опускается занавес-стена.
На улицу выходят Зоя, Таня, Саша, Гена и Андрей. Зоя уезжает. При свете фонарей.
ЗОЯ. Вот я уеду сегодня и умру… Умру для вас и в памяти вашей останусь такой, какой я была в эти 21 день в Ленинграде в мои 21 год навсегда.
Сцена темнеет. В темной глубине сцены возникает слабое белое свечение: усиливаясь, оно становится цветным и переливающимся, как цвета в калейдоскопе, в которых проступают виды морей и городов.
Конец
Примечания
[1]
Кроме ранней, представленной здесь пьесы, есть одноименная повесть "Цветной туман", куда входят какие-то эпизоды из нее. Повесть впервые опубликована в журнале "Аврора", а затем вошла в состав сборника "Идти вечно", вышедшего в серии "Молодая проза Сибири" (1972) в Новосибирске. — (Прим. автора)
![Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/uploads/posts/books/255498/255498.jpg)
